облако тэгов
Сегодня исполняется 44 года со дня рождения Мартина Шойбле и мы открываем его персональную страницу на нашем сайте.
Мартин Шойбле (Martin Schäuble) – немецкий политолог, журналист, автор произведений научно-популярной и художественной литературы. Фантастические произведения автора, написанные как под своим именем, так и под псевдонимом, относятся к жанру «антиутопия/дистопия» и повествуют о развитии общества в недалёком будущем.
В преддверии открытия авторской страницы на сайте автор любезно согласился ответить составителю на некоторые вопросы.
"Научная фантастика — это набор инструментов для разговора о настоящем..."
Андрей Малышкин: Давайте начнём вашу историю с самого начала. Вы родились в городе Лёррах. Это не самый большой город в Германии. Каким было ваше детство? Если можно, расскажите немного больше о родителях и семье. У многих писателей детские воспоминания отражаются в их произведениях, можно ли найти что-то похожее в Ваших книгах?
Мартин Шойбле: Я вырос в маленьком городке, известном своей химической промышленностью. Поэтому на выходные мы уезжали в близлежащий Шварцвальд. Не менее прекрасный лес начинался всего в нескольких шагах от моего дома. Не такой большой, как Шварцвальд, но достаточно большой для ребенка. Я встречал там друзей почти каждый день. Возможно, именно поэтому природа и лес часто становятся убежищем для героев моих романов.
Мои родители разошлись, когда я был маленьким подростком. И это многое для меня испортило. Почему-то я понял это только много лет спустя. Но идиллический лес больше не был ответом на мои вопросы. Эта неопределенность, эти свободные связи также влияют на моих героев снова и снова. Два десятилетия спустя, конечно... В молодые годы я не был ни писателем, ни читателем. Моя старшая сестра читала невероятно много, меня же интересовали только комиксы бельгийских художников. Сегодня я думаю, что позорно мало читал, потому что книги, безусловно, помогли бы мне в те трудные годы подросткового возраста.
Лёррах — небольшой немецкий городок населением чуть менее 50 000 человек. Расположен в немецкой глубинке, практически на границе с швейцарским кантоном Базель. Спокойная и благоустроенная жизнь немецкой провинции. Немного достопримечательностей — местный собор и руины средневекового замка на горе поверх городка, немного современности, довольно активная культурная жизнь. В сети есть даже "Русскоязычный сайт немецкого города Лёррах".
АМ: Наверное, в обычной жизни, всё должно было идти по проторенной дорожке правильного немца. В какой момент вы свернули не туда — захотели писать, путешествовать... что послужило толчком — развод родителей, о котором вы упомянули, или что-то другое?
МШ: Мой лучший друг в детском саду был родом из бывшей Югославии. Родители моей первой большой подростковой любви были из Италии. Парень моей сестры, в то время, был из Франции... Всё это пробудило во мне любопытство к миру. Я рано начал путешествовать один. В то время было очень легко и дёшево путешествовать по Европе на поезде. Чтобы оплачивать свои путешествия, я рано начал работать в небольшой ежедневной газете. Поэтому я ходил в школу с понедельника по пятницу, фотографировал и писал статьи с пятницы после обеда до вечера воскресенья. Это были мероприятия, которые не хотел посещать ни один взрослый редактор — ежегодное собрание клуба разведения птиц, вручение золотого почётного знака члену года в другом клубе и тому подобное. А началось всё, когда мне было 14 или 15 лет, мы должны были пройти недельную практику. Я хотел научиться делать что-то практическое и работал электриком на стройке. Это была трудная неделя. Местная газета попросила нас написать статью об этом времени. Я это сделал. Электрическая компания её возненавидела, но газете она понравилась. И они попросили меня работать на них по выходным. За это время я узнал много основ писательского мастерства. После школы, во время службы в армии, я работал так называемым редакционным солдатом в армейском журнале. В 20 лет я учился на редактора в ежедневной газете. А после этого, во время учёбы, я написал свои первые книги.
АМ: Ваши подростковые годы пришлись на время перемен. В России это был период полного изменения образа мышления, поведения и других социальных систем. Вероятно, у вас происходило нечто подобное. Менялась страна (Германия воссоединилась), менялась Европа (создание Европейского Союза). Значило ли это что-то для вас тогда или прошло незамеченным?
МШ: В детстве я видел падение Берлинской стены в новостях по телевидению в Германии. Я помню, как мои родители плакали от радости. Фотографии были ошеломляющими. Четыре или пять лет спустя я сам поехал в Берлин и влюбился в женщину из Восточного Берлина. Мои первые длительные отношения были потом в Саксонии, а женщина, с которой я живу уже более 15 лет, из маленького городка у Балтийского моря. Когда я стал взрослым, для меня никогда не существовало разделения между Востоком и Западом — я очень рано жил в обоих мирах и чувствовал себя там как дома. К сожалению, поколение моих родителей не сделало этого шага, в сознании людей до сих пор существует стена, люди говорят о Восточной и Западной Германии, а для меня это Германия.
АМ: В 22 года Ваша работа была удостоена награды "Католический журналистский приз" (Katholischer Nachwuchsjournalistenpreis). Оценивалась ли Ваша конкретная работа (репортаж о чем-то) или журналистская деятельность в целом? Не могли бы Вы рассказать подробнее о том, что это за награда?
МШ: Давным-давно. В далёкой-далёкой галактике... Я писал критические социальные репортажи о молодых людях и их мечтах. Видимо, жюри это понравилось. Но сейчас я далёк от церкви.
АМ: Помогло ли Вам присуждение премии как-то в будущем?
МШ: Трудно сказать. Я получил довольно много номинаций и наград за свои книги. Но каков эффект? Это действительно трудно измерить.
Всё-таки Мартин немного лукавит. Для понимания первый приз получает порядка 10 000 евро, второй немногим меньше, сумма варьируется в разные годы. В 2001 году Мартин публикует свою первую книгу rausgehasst и в возрасте 23 лет, возможно, был одним из самых молодых политических редакторов в этой стране.
АМ: В итоге вы начали обучение на факультете политических наук в университете Берлина. Когда возникли первые шаги на пути, который привел Вас на Восток? Пожалуйста, расскажите нам историю о том, как вы попали в Палестину. В какой момент вы поняли, что вам нужно выйти из здания университета и отправиться на полевые исследования?
МШ: Честно. Я никогда не был в университете одновременно головой, телом и сердцем. Часть меня всегда была снаружи, в другом месте. До этого я работал журналистом. Исследования и поиск ответов в хороших университетских библиотеках были не просто частью моей жизни. Всякий раз, когда мне нужно было что-то написать для учебы, я старался найти повод поговорить об этом с людьми за пределами кампуса.
АМ: Вы считаете себя гражданином мира. А откуда взялась эта страсть к путешествиям, взять и уехать на другой конец света, в не самую спокойную точку нашей планеты?
МШ: Я думаю, мы все любопытны. Мы хотим открывать, исследовать, узнавать и понимать. И я могу делать это лучше всего, когда разговариваю с людьми в других точках мира, изучаю и вижу другие места. И я задавал себе много вопросов о ближневосточном конфликте. Мне действительно нужно было пожить там, чтобы понять больше. Как автору антиутопий, эти места, конечно, особенно интересны. Как возникают войны и кризисы? Что делают из нас предрассудки? Как радикальные партии и группы используют это?
Автор пешком пересек Израиль и Палестину от Голанских высот до Красного моря. В своем большом и ярком рассказе о путешествиях он рассказывает, как люди устроили свою жизнь, находясь под постоянной угрозой ближневосточного конфликта. Он поговорил с ортодоксальными евреями и отчаявшимися палестинцами, наблюдал за протестным движением в Тель-Авиве, с большим трудом пробрался в сектор Газа. В центре его анализа и отчетов — интервью с современными свидетелями, в которых биография человека находится на переднем плане. Так он может описать, как политика и религия меняют жизнь.
АМ: Что дали вам эти годы в Палестине, кроме того, что вы опубликовали несколько книг?
МШ: Я пережил ракетные обстрелы в бункере. Сосед сидел рядом со мной в халате. Ракетная тревога застала его врасплох в душе. Другой сосед играл с детьми, а пенсионер слушал радио. Мы считали залпы. Но я также был на похоронах, я разговаривал с родителями, чьи дети были убиты, я был на демонстрациях, которые разгоняли слезоточивым газом. Меня осматривали на блокпостах обкуренные солдаты. И я танцевал на свадьбах. Я плавал в море ночью и смотрел на прекрасное звёздное небо. Я смеялся и плакал с израильтянами и палестинцами. Мне кажется, я жил так интенсивно, как никогда раньше. И, наверное, больше всего я понял, как драгоценна жизнь.
АМ: Вы много путешествуете по миру. Чем для Вас является другой язык? И вообще, на скольких языках Вы говорите? Вы пытаетесь как-то освоить новый язык или обходитесь тем минимумом, который необходим для жизни. Будучи в Палестине — как Вы решали проблему языкового барьера?
МШ: Увы я многое забыл. Я забыл весь французский. Мой арабский, который я выучил в Палестине какое-то время назад, тоже исчез. А своего учителя испанского я довел до отчаяния много лет назад. Что же остается? Я неплохо говорю по-английски. Но в своих исследованиях я всегда работаю с переводчиками. Например, эти помощники переводят для меня с амхарского в Эфиопии на английский. Или в Израиле с иврита на английский...
АМ: И смежный вопрос — насколько, по Вашему мнению, переводчики Ваших книг смогли передать дух Ваших книг читателям на других языках?
МШ: На этот вопрос мне очень трудно ответить. Я не могу читать то, что они написали. Скажем так: на дискуссиях и чтениях я много общаюсь с читателями за рубежом. Мне всегда кажется, что мы говорим об одной и той же книге. И, честно говоря, я очень доверяю переводчикам своих книг. Они — великие мастера! Им приходится передавать миры с помощью слов. Иногда я получаю письмо, и переводчик что-то спрашивает. Я очень радуюсь этому. Но это большая редкость. Чаще всего такое происходило с моей дилогией "Сканеры", потому что я использовал много неологизмов.
АМ: Приезжаете ли вы Лёррах после своих многочисленных поездок по всему свету? Если да, то что это для вас — место, куда хочется вернуться, или что-то другое? Если нет, то почему?
МШ: Я не очень часто бываю на родине. Раз в год, может быть, на день или два... Почему? Может быть, маленький городок, в котором я вырос, стал для меня слишком знакомым. Там больше нечего открывать для себя. Я прожил в Берлине десять лет и чувствую себя там не менее уютно.
АМ: Легко ли было писать документальные произведения (ведь полноценная книга — это не журналистский репортаж, а нечто большее)?
МШ: Вовсе нет. В случае с ближневосточным конфликтом это, возможно, нечто особенное. Большинство читателей отнесли бы себя к экспертам. По правде говоря, многие из них знают гораздо больше, чем я. Но они либо сторонники Израиля, либо сторонники Палестины. Я всегда старался объяснить обе точки зрения и обе стороны повествования. Это не делает ситуацию проще. Мне приходилось уделять пристальное внимание фактам. Мне пришлось трижды перепроверять почти каждую страницу книги с помощью экспертов.
АМ: Вы довольны результатом или теперь готовы что-то исправить?
МШ: Я не знаю ни одного довольного автора. Как только книга уходит в издательство, вы оказываетесь в центре нового исследовательского или писательского проекта. Кстати, это отличная стратегия — не думать об успехе или провале новой книги, которая вот-вот выйдет...
АМ: Что вы открыли для себя, помимо того, что отражено в ваших книгах?
МШ: Я старался описать эти чувства и в книгах. Независимо от того, роман это или нехудожественная книга. Мне нужно было объяснить свою роль и позицию писателя. В книге "Сканеры" я описал антиутопическое место в 2035 году. На самом деле, это реальное место, которое я видел в секторе Газа. Но мои мысли об этом посещении появились после того, как я опубликовал нехудожественные книги о ближневосточном конфликте. Поэтому спустя годы я включил их в роман.
АМ: Поговорим о другой вашей книге, переведённой на русский язык — Джихад: террористами не рождаются. Двое молодых людей, один родился и вырос на Западе, другой — на Востоке. Оба оказались радикальными исламистами. Как такое может быть?
МШ: Даниель — осужденный террорист, вышедший из тюрьмы после долгих лет заключения. Я описал его путь к радикализации в книге. Думаю, что это часть самозащиты — интерпретировать собственную радикализацию по-другому. В противном случае он потерял бы половину своей жизни напрасно.
АМ: Насколько сложна ваша книга о Даниеле и джихаде? Является ли эта книга универсальной для понимания глобальных проблем или затрагивает только внутренние проблемы Германии?
МШ: Попробуйте прочитать ее. "Джихад: террористами не рождаются" — это книга о радикализации. В ней описывается путь молодых людей к фундаментализму. Но фундаментализм — это не только исламское явление. Вы можете читать эту книгу и думать о радикальном национализме. Конечно, в России это словосочетание тоже знакомо.
АМ: В книге вы говорите о своём разнообразном участии в помощи беженцам. Продолжаете ли вы делать это сейчас и почему вы это делаете?
МШ: Я делаю это, потому что я человек. Я думаю, что это достаточная причина, чтобы помогать беженцам. Но если кто-то этого не делает, у меня возникает ряд вопросов. Но в настоящее время я мало что могу сделать. В городе, где я сейчас живу, много волонтеров и много ассоциаций. Поэтому вместо этого я хотел бы поддержать ассоциацию, которая помогает бездомным. Но даже здесь было достаточно добровольцев. Но так бывает не везде. Когда я перееду в следующий раз, возможно, это будет место, где снова потребуется больше помощников. И тогда всё начнется сначала.
АМ: Поправьте меня, если я ошибаюсь, но мне кажется, что сейчас вы отошли от политики, ну, или нет ваших новых книг об этом, и выпереключились на фантастику. Что случилось? Или плавильный котёл всё ещё где-то кипит, и мы увидим новую книгу о политике?
МШ: Вы правы, когда мы говорим о моих книгах, посвященных ближневосточному конфликту. Но в следующем году я буду работать над переизданием своей первой книги — "История израильтян и палестинцев". Но я также написал несколько романов о правом экстремизме — "sein Reich" и "Endland". И, честно говоря, большинство моих антиутопических романов, на мой взгляд, являются политическими, в них речь идет о цифровых диктатурах.
АМ: В нашей беседе мы уже несколько раз упоминали ваши фантастические произведения, давайте поговорим о них. Почему именно научная фантастика, просто из-за удобного инструментария для экстраполяции будущего, у вас давняя любовь к этому жанру и вы решили попробовать написать что-то иное, отличающееся от того, что вы писали до этого?
МШ: С моей точки зрения, научная фантастика — это не инструментарий для экстраполяции будущего. В моей работе научная фантастика — это набор инструментов для разговора о настоящем. Конечно, я иду на несколько шагов дальше. Но основная идея моих книг о будущем формируется под влиянием текущих событий. "Сканеры" рассказывает об огромных компаниях социальных сетей. "Endland" объясняет влияние правых экстремистских партий. "Cleanland" показывает, что происходит, когда правительство использует пандемии для контроля над своей оппозицией.
АМ: Сейчас на рынке очень большая конкуренция в области литературы для подростков, и в фантастической литературе в частности (мне кажется, что есть даже переизбыток со всевозможными антиутопиями). Почему вам захотелось написать еще одну, чем она выделяется или отличается от других?
МШ: Я пишу на эти темы, потому что они мне интересны. В лучшем случае, читатели чувствуют то же самое. Честно. Иногда издатель просит меня написать книгу о том или ином. Но это не про меня. Я говорю "нет". Это должна быть моя идея из глубины души. Иначе у меня не было бы сил даже на то, чтобы написать одну страницу в день.
АМ: К сожалению, вторая часть цикла недоступна для российских читателей. Не могли бы вы рассказать нам немного о том, что произойдет во второй книге, и вернётесь ли вы в этот мир?
МШ: Всё верно — где вторая часть для российских читателей (это вопрос к издательству)? А издательство, кстати, замечательное. "Die Gescannten" описывает, что происходит, когда наши мысли находятся под контролем. И это не идея из другой галактики. Американская компания Meta (*признана экстремистской организацией и запрещена в России) — работает над интерфейсами для мозга. А компания Элона Маска Neuralink также ищет способ подключить наши мыслительную деятельность к Интернету.
АМ: Считаете ли вы дилогию "Сканеры" законченной, или вы еще вернётесь к этому миру?
МШ: Пока что планов нет, только некоторые мысли в направлении — что случилось с миром, в котором к власти пришла цифровая компания (Ультранет в книге)? Или наоборот: что произошло через 50 лет после событий второй книги.
АМ. Вернёмся ещё раз к воспоминаниям из детства. Вы упоминали, что зачитывались графическими историями французской школы BD, но сожалеете, что читали преимущественно их.
МШ. Я обожаю рисованные истории!!! Только вчера вечером я читал "Чёрный молот" от Джеффа Лемира и Дина Ормстона. А на прошлой неделе я был одним из первых в местном книжном магазине, кто купил нового Астерикса — "Астерикс и грифон". И Тилли Уолдена, или великого Крейга Томпсона, или... ладно, что за вопрос? Почему я сказал, что сожалею? В подростковом возрасте я получил бы ответы почти на все свои вопросы о жизни, читая также романы. Книги... Я думаю, что это здорово — читать и комиксы, и романы.
АМ. В последнее время стало очень популярно делать графические версии произведений. Заинтересовала бы вас идея сделать что-то по вашим произведениям, или у вас уже были подобные предложения?
МШ. На самом деле, я думал об этой идее довольно много. "Сканеры" были бы идеальны с их антиутопическим и мрачным видом, как и Cleanland. Однако конкретных предложение пока не было.
АМ: Несколько слов о готовящейся новой книге.
МШ: Godland- это роман о ближайшем будущем.
Еще до глобальных климатических войн богатые люди начали загружаться в Интернет. Они оставили свои тела, чтобы жить бесконечной жизнью. Но кто позаботится о серверных фермах? Конечно же, не богачи. И вот мы в середине книги. Иоланде 15 лет. Она должна отработать 20 лет на одном из серверных островов Godland, прежде чем ее перевезут на другой остров. И, конечно, жизнь там не так проста... Искусственный интеллект по имени Крёстная мать заботится обо всем, она как мать. Но иногда даже у матерей есть тёмный секрет... В романе вы не так много узнаете о виртуальном будущем, о будущей жизни в облаке или о загрузке людей. Это что-то вроде компании Цукерберга по созданию метавселенной. Но меня очень интересуют люди, которые не могут загрузить себя, потому что это слишком дорого. Они заботятся о компьютерах, они заботятся об энергии, они заботятся о виртуальной жизни богатых? Но как они могут, наконец, поставить это под сомнение? Что нужно сделать, чтобы набраться смелости и совершить революцию в этой божественной системе?
И, конечно, вопрос всегда остается открытым: Стоит ли бороться за виртуальную жизнь? За свою собственную загрузку в Godland? Или стоит остаться и открыть для себя то, что осталось от Земли?
АМ: В вашем новом романе вы пишете о бедных людях, которые пытаются изменить систему. Это очевидное отражение современной действительности. Какова цель вашей новой книги — найти решения, обнажить проблемы или что-то ещё в дополнение к этому? Почему вы написали эту книгу и для кого?
МШ: В наше время всё кажется легким и дешёвым: информация, развлечения, социальные контакты, возможность бесплатно поделиться с миром моментами жизни. Но это никогда не бывает бесплатно. Вы платите своей конфиденциальностью, своими данными. Ладно, это понятно, ничего нового. Но это карманное цифровое окружение не только уничтожает вашу индивидуальность, оно постоянно говорит вам, каким вы должны быть и как вы можете стать еще лучше. Они также разрушают жизнь людей, которым приходится добывать ценное сырье для этого. Они разрушают жизни людей, которые каждый день сидят перед экраном Google и других крупных корпораций и вынуждены удалять жестокий и преступный мусор, который загружают другие. И все же корпорации обещают: присоединяйтесь, покупайте вместе с нами, будьте онлайн в любое время и в любом месте. А в моей книге: Загружайте себя. Сначала мы уничтожим планету. Потом мы продадим вам спасение. Так мы зарабатываем дважды.
АМ: В англоязычной фантастике продвижение книги часто включает в себя посещение различных конвенций по фантастике. Получали ли Вы подобные приглашения на местные или крупные мероприятия, и бывали ли Вы сами на таких мероприятиях?
МШ: Иногда я получаю приглашения поговорить об антиутопиях или порассуждать о том, как антиутопические романы могут повлиять на реальность. Иногда это университет, фонд или даже компания. Я помню очень интересное мероприятие с крупной компанией мобильной связи — меня пригласили поговорить о рисках рядом с их демонстрационным залом для новых цифровых изобретений.
От себя добавлю, что Мартин очень много ездит по своей стране не только по книжным презентациям. Он достаточно часто участвует в мероприятиях для подростков, на которых он не только беседует с молодыми людьми, но и читает фрагменты своих книг.
АМ: Я знаю, что Вы лично ездили на презентации своих книг в России и Украине. Были ли у вас подобные поездки в другие страны? Что такое для вас литературные путешествия в целом? Когда Вы ездили в Россию, Вы даже вели дневник. Он так и останется заброшенным проектом или вы когда-нибудь создадите что-то вроде травелога о разных странах?
МШ: Травелог — это отличная идея Гете-Института, и мне она очень понравилась. Но каждую минуту, потраченную на написание травелога, вы теряете время на написание новой книги. Путешествие — это суть писательства, даже если за поездкой не стоит конкретная идея книги. Книга "Сканеры" была написана в Дхарамшале, в Северной Индии. Просто потому, что у меня было время, прекрасная тибетская атмосфера и пространство для размышлений о цифровом будущем.
Фото Мартина Шойбле (Aloisiuskolleg©)